Тайна перевала Дятлова: “Версию со взрывом ракеты придумали, чтобы скрыть правду”

Ныне Владимир Аскинадзи живет в городе Севастополе. А в 1959 году он был студентом пятого курса Уральского политехнического института (УПИ) и опытным походником. Участвовал на Урале в поисках группы Дятлова в горах Северного Урала.

Он и представить не мог, что даже через 55 лет тайна гибели девятерых его однокашников не будет разгадана. Что будут сотни разнообразных версий – и ни одной, которая бы окончательно ответила на главные вопросы:

а) почему опытные туристы разрезали палатку и выбежали без обуви и теплой одежды на 30-градусный мороз?

б) как получили необъяснимые травмы (множественные переломы ребер, разбитые головы, отсутствующие глаза и языки)?

г) почему не выжили те, кто смог уйти далеко от палатки, дойти до ручья и сделать настил из елок? Почему тела нашли рядом с настилом?

Вот что вспоминает Владимир Аскинадзи:

– В апреле вызывают меня в партком УПИ и велят набирать студентов для поиска дятловцев. Мы должны были сменить группу, которая долго вела поиски на перевале, но никого не нашла. Я предлагал начальству подождать, покуда растает снег. Но в парткоме и слушать не хотели.

Перед самым отъездом меня снова вызвали в партком и сказали открытым текстом: посмотрите возможность ухода туристов в Америку через Северный полюс. И если обнаружите какие-то детали, то никому не болтайте.

Мы с ребятами долго хохотали. Нансен годами готовился, чтобы покорить Северный полюс, а наши якобы налегке решились через весь Ледовитый океан махнуть? К тому же без лыж! Ведь все их лыжи были найдены у палатки.

– Неужели в институтском парткоме могли вообразить себе такую глупость?

– Прошло всего-то шесть лет после смерти Сталина. Страна еще жила страхом. Поэтому и в парткомы набирали таких мужиков кондовых, которые умели только подчиняться и строго выполнять инструкции. Я уверен, что про побег дятловцев в Америку придумало более высокое партийное начальство.

– Владимир Михайлович, вы лично нашли одну из погибших студенток – Людмилу Дубинину. Как это было?

– У нас были профессиональные аварийные зонды альпинистов, предназначенные для поисков погибших. У них на конце крючок. Надо ткнуть, повернуть и обратно вытащить. Обычно на крючке вытаскивался мох. А тут я вытаскиваю зонд и смотрю: на его крючке кусок мяса… Мы сразу начали в этом месте копать. Так и была обнаружена Люда Дубинина. Она стояла на коленях в ручье. Мы копнули еще чуть и нашли всех остальных.

– Вы откопали и Семена Золотарева. Говорят, у него в одной руке была записная книжка, а в другой – карандаш? А потом книжка пропала.

– Да, мне врезался в память эпизод с записной книжкой. Потому что полковник Ортюков, который руководил поисками, подпрыгнул как сумасшедший, когда увидел эту записную книжку. У кого конкретно, сказать не могу. Мы же не знали этих ребят, да и были они уж практически неузнаваемы. Так вот, Ортюков схватил эту книжку и начал ее судорожно листать, а я стоял рядом. Листает, листает, а она пустая. И Ортюков ругнулся в сердцах и сказал примерно так: “Эх, слизняк, не смог ничего сообщить…”

– Так книжка в воде лежала. Может быть, размыло все записи?

– Может быть.

– А дальнейшая судьба этой книжки известна?

– Мне нет. Но есть фотография, где Ортюков держит в правой руке эту книжку.

– Что дальше было?

– Встал вопрос: кто будет тела вытаскивать? Кинули жребий, досталось вытаскивать солдатам. А мы наблюдали за их работой. Тут же радист отбил телеграмму, и на следующее утро прилетело начальство из Свердловска.

Народу было очень много. Я знал в лицо только следователя Иванова. Он вел себя удивительно отстраненно. Даже не фотографировал толком. Если бы я был следователем, то я бы на пузе лазил, снимал бы все. А он стоит равнодушно, руки в карманы. Видимо, ему было все ясно и потому безразлично. По-моему, он даже к телам не подходил. Кстати, в этот же день Иванов и улетел. Мы с ним поговорили перед отлетом, и он мне сказал: я тебе обещаю как награду фотографии с пленок Дятлова. Но так и не дал.

– О чем вы разговаривали?

– Я ему говорил, как шли поиски. Как мы сначала настил нашли, а уж потом погибших. Кстати сказать, на настил нас навели манси Курниковы. Я смотрю, они переговариваются на своем языке и указывают на поломанные еловые ветки, которые вытаяли из-под снега. Эти ветки как бы указывали дорожку от порезанных елочек к оврагу. Получалось, что туристы срезали ветки и тащили их в овраг, теряя по дороге часть веток. Где дорожка оборвалась, там и начали мы копать. Снег мокрый, слежавшийся. Мы вырубали блоки и вынимали их. Таким образом мы нашли настил. Мы дрожащими руками – вот-вот сейчас найдем ребят – выгребали снег. Но когда увидели пустой настил, то стало очень тягостно. Где они? А они оказались рядом с настилом, буквально рукой достать.

– Владимир Михайлович, а не могло ли случиться так: вот ребята вырыли яму, уложили на дно тряпье. А потом решили от стенки ямы прорыть пещеру. В пещере-то потеплее. Не знали, что близко под ними течет ручей. Как только ее отрыли, так тут же в ручей-то и провалились, а сверху же снег обрушился. Отсюда и переломы ребер, и голова разбита о донный камень…

– Я не думаю, что они могли голыми руками вырыть яму и пещеру. Они, возможно, вытоптали небольшую яму под настил, а после уж намело снегу. Потому и такая глубина оказалась. Да и зачем тогда костер разводить у кедра? А голова у Николая Тибо разбита, скорее всего, прикладом. Размеры и форма раны очень на то указывают.

– Отчего же, по-вашему, произошла трагедия?

– Я считаю, что их накрыло какое-то ядовитое облако. Они стали задыхаться, Дятлов скомандовал всем резать палатку и бежать. Но непонятно, откуда травмы. Думаю, что их убили. Вся эта эпопея от покидания палатки до гибели – это как будто несколько несвязанных между собой событий. Сейчас многие считают, что это был криминал, и я так считаю. У меня есть фотография трупов под кедром, доселе никому еще не известная, где видны посторонние следы рядом с трупами. Вот, я вам отдам это фото, вы изучайте. Эти следы уж изрядно припорошены снегом, возможно, они месячной давности.

– Так это могли быть следы туристов?

– Нет, они слишком четкие. Это не следы раненых людей.

– В своих воспоминаниях следователь Иванов рассказывал, что видел на перевале опаленные ветви деревьев. Иные очевидцы рассказывают, что видели оплавленный снег. Так это?

– Я не видел. И никто из моих знакомых не видел. Да и вообще, если бы там был взрыв, то тот же кедр разнесло бы этим взрывом.

– А как много солдат там работало?

– В то время, когда наша группа вела поиски, солдат было человек пять. А поначалу их было очень много. В первые дни ведь была надежда, что скоро найдут туристов.

– А что там был за скандал с вертолетчиками, которые отказались перевозить тела последних найденных туристов. Якобы боялись, что эти тела радиоактивные.

– Да, там была такая ситуация. Для перевозки тел по инструкции нужна была специальная упаковка, а у нас ее не было. И вот здесь впервые полковник Ортюков достал пистолет, угрожая пилотам. Я и не знал, что пистолет у него есть. Но пилоты все равно отказались принять трупы без упаковок. Их забрали только на следующий день, когда привезли специальные мешки.

– А вас проверяли на радиацию?

– Не проверяли. Я о радиации вообще узнал лишь тогда, когда дело рассекретили. Правда, был там на перевале и один московский радиолог с дозиметром. Он делал замеры, но нам не докладывал о результатах.

– Скажите, какие версии по гибели туристов выдвигались изначально?

– Тогда весь Свердловск говорил, что где-то на перевале взорвалась ракета. Этой же информацией начинял нас и полковник Ортюков. Возможно, что у него задание было такое. Властям было выгодно пустить слух о ракетной версии, потому что эта версия оправдывала всю секретность вокруг этого дела. Эта версия уводила от поиска настоящей правды. Ну раз ракета, то это все связано с государственной тайной. Потому и не надо требовать от властей объяснений каких-то.

– Почему вы решили, что на перевале все ж таки произошло убийство?

– Я много думал на этот счет и пришел к выводу, что никакая стихийная сила не могла погубить девятерых здоровых, закаленных ребят. Не могли они просто так замерзнуть в тех условиях. Не пытайте, я не знаю, кто и почему их убил. Но мне представляется это единственным объяснением их гибели.

Мы благодарим Владимира Михайловича за интересный рассказ. А соглашаться или нет с его мнением – это дело читателей.

Этот вопрос мы задали еще одному участнику поисков туристов, Петру Бартоломею, который в 1959 году был студентом Уральского политеха.

– Изучением радиации на месте гибели туристов занимался известный физик Абрам Константинович Кикоин. Ныне покойный. Он же руководитель альпинистской секции в УПИ, преподаватель физики, кандидат наук. Кикоин прилетел туда с новейшим по тем временам радиометром, разработанным Юрием Штейном, также выпускником УПИ. Этот радиометр хотя и был довольно громоздким, но считался очень удачным. Его применяли в 1957 году для замеров радиации на месте известной аварии на челябинском “Маяке”.

Чем была вызвана необходимость замера радиации, я не знаю. Но, насколько мне известно, Кикоин работал там с радиометром по своей личной инициативе. Наверное, поэтому данный факт не отражен в уголовном деле. На самом перевале Кикоин опять же, насколько известно мне, опасной радиации не обнаружил. Однако проверка одежды туриста Юрия Кривонищенко показала повышенный фон. Кикоин тогда пришел к выводу, что эта радиация на одежде могла быть привезенной откуда-то. Возможно, с того самого завода “Маяк”, на котором работал Кривонищенко. Но более подробно по радиации на перевале вам может ответить конструктор радиометра Юрий Штейн, ныне живущий в Екатеринбурге. Он также занимался тогда этим расследованием.